Константин Владимирович Сморнов-Осташвили (15 мая 1936, Москва — 26 апреля 1991, Тверь) — политический и общественный деятель, русский националист; антисемит. Председатель Союза за национально-пропорциональное представительство «Память».
Биография
В течение 20 лет работал наладчиком вакуумного оборудования в НИИ московского завода микроэлектроники «Сапфир». Наряду с Алексеем Батоговым и Петром Ерохиным был одним из лидеров общество «Память».
В 1987 году отделился от «Памяти» Д. Васильева вместе с группой И. Сычева и в 1989 откололся и от него, создав собственную организацию — CНПП «Память». Также был основателем и руководителем Клуба друзей журнала «Наш современник», был членом Патриотического объединения «Отечество», возглавляемого историком Аполлоном Кузьминым, членом редколлегии журнала «НС». В начале 1990 года выдвигался официальным кандидатом от «Отечества» на выборах народных депутатов Первомайского районного совета города Москвы.
18 января 1990 года присутствовал в Центральном доме литератора (ЦДЛ) и принял активное участие в известном скандале, выступив против членов общества «Апрель» («писатели в поддержку перестройки»), когда был избит литератор Анатолий Курчаткин. Об этой истории в своих книгах позднее писали участники события, в частности писатель Александр Рекемчук:
Газеты и еженедельники пестрели сенсационными сообщениями о погроме… 23 января Анатолия Курчаткина и меня пригласили для участия в программе «Взгляд». В ту пору «Взгляд» имел неслыханную популярность. Его смотрели по системе «Орбита» десятки миллионов зрителей на пространстве от Сахалина до Балтики, от Норильска до Ферганы. Вели передачу молодые журналисты Влад Листьев, Артём Боровик, Владимир Мукусев, Александр Политковский, Евгений Додолев.
Впервые телезрителям показали кадры, снятые Стеллой Алейниковой-Волькенштейн в тот вечер. Потом был вопрос: что это такое? У меня сохранилась аудиозапись передачи: «Курчаткин. …Одна страшная вещь: мы имеем дело с той разновидностью национального сознания, которую можно назвать словом „черный национализм“. Рекемчук. Мы давно и, пожалуй, напрасно прибегаем к эвфемизмам, говоря об этом явлении. Мы явно избегаем произносить слово „фашизм“. Вот почему мы предпочитаем говорить обиняками. Но нужно называть вещи своими именами: это движение политическое, фашистское».
Потом было множество телефонных звонков от тех, кто смотрел и слушал этот выпуск «Взгляда». Одни высказывали поддержку. В их числе был Юрий Нагибин: «Ты сказал то, что надо было сказать давно». Другие же, не представляясь, не ввязываясь в спор, просто крыли меня трехэтажным матом. По возвращении из Киева я буду вызван повесткой в суд, в качестве свидетеля по делу Осташвили-Смирнова.
После возбуждения уголовного дела стал обвиняемым на судебном процессе, начавшемся 24 мая 1990 года. В течение четырех месяцев Осташвили допрашивался в качестве свидетеля. Но за две недели до окончания следствия Осташвили было предъявлено обвинение. Поэтому защитник потребовал передать уголовное дело на доследование по формулировке «в связи с неправильным ведением следствия». Требование защиты было отклонено. В Мосгорсуде процесс вел судья А. И. Муратов. Следственное дело составило 10 томов. Процесс освещался всеми крупными СМИ.
12 октября 1990 года Смирнов-Осташвили был осуждён по 74 статье части II УК РСФСР на два года лишения свободы с отбыванием срока в колонии усиленного режима. За несколько дней перед досрочным освобождением, 26 апреля 1991 года, был найден повешенным на простыне в раздевалке отдела главного механика производственной зоны исправительно-трудовой колонии г. Твери. Существует мнение, что Смирнов-Осташвили был убит. Утверждается, что на его теле были обнаружены следы физических истязаний. Годы спустя свидетель обвинения А. Р. Штильмарк выдвинул версию, согласно которой Осташвили «был зверски и, возможно, ритуально, убит». Как отмечает журнал «Власть», в морг на судмедэкспертизу труп привезли 29 апреля (спустя три дня после смерти), причину задержки не объяснили; 29 апреля в милиции заявляли, что «с полной уверенностью можно заявлять только о повешении Осташвили, а было оно убийством или самоубийством, определить невозможно даже судмедэкспертам». «На другой день, ссылаясь на тех же экспертов, те же начальники сказали, что факт самоубийства Осташвили никаких сомнений у них больше не вызывает», — отмечается далее в статье.